Примерно 1959 г. Привезли ящик
для двух газовых балонов.
Когда я читаю в газетах или вижу по телевизору репортажи о том, что где-то сгорел старинный собор или иное, казалось бы, несгораемое сооружение - чему там гореть, одни камни ведь? - мне всегда вспоминается наш деревянный дом в Пушкине. Вот уж кто, можно сказать, напрашивался на пожар, ан нет, выстоял до самого нашего отъезда, да и потом погиб не от огня.
Это был довольно большой деревянный дом в два этажа, построенный в конце 19-то века. Квартир с отдельными входами было четыре - две на первом этаже и две наверху, - но, как и повсюду в СССР, квартиры превратили в коммунальные, благодаря чему дом мог вместить пять-шесть семей. Мы делили кухню с еще одной семьей, которая - втроем, а потом и вчетвером - занимала одну комнату. У нас же было две смежных комнаты с дровяной печкой (см. главку "Сараи, дрова"). В доме были водопровод и канализация, но, конечно, о горячей воде не приходилось и мечтать. Для мытья посуды, стирки и прочего воду нужно было греть на газе, который мы получали в баллонах. Один баллон стоил 1 рубль 60 копеек. Их нужно было заплатить в сберкассу, и через несколько дней специальная служба привозила баллон с газом, которого хватало на месяц. На самом деле баллонов было два. Один был подсоединен к трубке, подававшей газ на наш второй этаж, а другой баллон стоял рядом в специальном металлическом шкафчике во дворе у лестницы. Когда газ в одном баллоне заканчивался, мы сами подсоединяли трубку ко второму баллону, и вот тогда и надо было платить, чтобы привезли новый полный баллон. Эта система работала хорошо, и я не помню случаев, чтобы мы оказались бы без газа. Удивительно, что за все это время никаким хулиганам не пришла в голову мысль поджечь баллоны и посмотреть, что будет.
Пока дом был заполнен жильцами, в нем было тепло: он был добротно сделан, его бревна не гнили. Все проблемы начались тогда, когда семьи стали получать новое жилье и выселяться, а новые жильцы больше не въезжали. Я не помню, в какой последовательности и как долго это происходило - наверняка несколько лет, - но в конце концов я и Жора остались в доме одни. Вот тут и начались проблемы. Опустевший нижний этаж перестал отапливаться, а это значило, что зимой в сильные морозы вода в трубах замерзала. Смутно помню, как я спускался на пустой первый этаж и поливал там замерзшие трубы кипятком или заливал кипяток в замерзшую раковину на нашей кухне. В общем, водоснабжение всегда удавалось восстановить. Зимой на ночь воду в кухонном кране вообще не закрывали, поскольку все же проточная вода замерзает медленнее. Из щелей в наших комнатах снизу поднимался холодный воздух, и мы заделывали их замазкой, клали какие-то коврики, но это мало помогало. Чтобы хоть как-то облегчить положение, в выселенную квартиру под нами притащили некую конструкцию типа решетки из металлических прутьев и подсоединили ее к электропитанию. И эта штуковина, бывшая постоянно под напряжением, грела комнату и хоть немного отодвигала неизбежное замерзание водопровода. Такое можно было делать еще и потому, что в условиях советской безалаберности никто не позаботился о том, чтобы перекрыть подачу электричества в квартиры, из которых все выехали. Мы не преминули воспользоваться этой оплошностью жилконторы и на своем этаже: длинный провод подавал нам бесплатное электричество из соседней квартиры, питавшее наш постоянно включенный электрический обогреватель (еще один пожароопасный прибор!). Надо учесть при этом, что проводка в доме была крайне ветхая, никогда не чинилась, но, тем не менее, работала исправно. Разве что иногда вылетали пробки, но с этой простой операцией - поставить новый жучок - я легко справлялся сам.
Газовый балон.
Вот так мы и прожили несколько последних зим в доме на Московском шоссе. Есть, есть какая-то сила провидения, которая решает, чему быть. Мы не только ни разу не испытали ничего и близко похожего на пожар, но нас и ни разу не ограбили, хотя по советским меркам в доме было чем поживиться – у нас было много книг и иностранных пластинок. Замки были чисто условные, грабителя они не остановили бы, но, видно, у дома был свой ангел-хранитель.
Евгений Янушевич.
Керосинка.
Но до 1960 года не было никакого газа, были керосинки, которые потом сменили более совершенные устройства – керогазы. Керосинка, существовавшая, видимо, с начала ХХ века, была устроена на простом принципе - там был резервуар для керосина и два фитиля. В откидном корпусе имелось окошко из слюды, через которое можно было следить за тем, как горит огонь. Помню, что слюду для этого окошка было не так просто купить, ее с большим трудом доставали. У нас на кухне были две керосинки – наша и соседская. Нагревалось и варилось на них всё очень медленно и, кроме того, все кастрюли и чайники были сильно закопченными. Естественно, нужен был керосин. За ним ходили в керосинные лавки, которые в Пушкине сначала располагались в бывших сторожевых будках у ворот некогда существовавших богатых усадьб. Впоследствии открылись хозяйственные магазины, где продавался среди прочего керосин. Стоил он недорого, кажется, 55 копеек за литр по-старому, или 5-6 копеек по-новому (после 1961 г.). За керосином ходили с бидоном на 5 литров. Бидоны – наш и соседей – стояли в коридоре. В кухне была воронка, нужная для заливания керосина в керосинку. Иногда было неясно, сколько осталось керосина и, чтобы замерить уровень, в отверстие заливки опускали скрученную в трубку газетную бумагу. Я не помню, как умудрялись нагревать на керосинках большие количества воды, например, для стирки или мытья детей.
Позднее, в конце 50-х, появились керогазы. В отличие от керосинки, там был круглый цилиндр, в котором происходило расщепление и горение керосина. Керогаз, конечно, был более совершенным нагревательным прибором. Он уже не коптил, однако создавал своеобразный чад, распространявшийся на всю кухню. Вместе с керогазами появились и так называемые чудо-печки – круглые кастрюли с застекленным верхом, в которых пекли пироги и прочую выпечку.
И керосинки, и керогазы стояли в кухне на кирпичной дровяной плите, покрытой клеенкой. Но в некоторых случаях плиту растапливали и пользовались имевшейся там духовкой. Приблизительно в 1960 году плиту разобрали, кирпичи выбросили. Вместо нее установили плиту газовую, и это было тогда в диковинку.
для двух газовых балонов.
Когда я читаю в газетах или вижу по телевизору репортажи о том, что где-то сгорел старинный собор или иное, казалось бы, несгораемое сооружение - чему там гореть, одни камни ведь? - мне всегда вспоминается наш деревянный дом в Пушкине. Вот уж кто, можно сказать, напрашивался на пожар, ан нет, выстоял до самого нашего отъезда, да и потом погиб не от огня.Это был довольно большой деревянный дом в два этажа, построенный в конце 19-то века. Квартир с отдельными входами было четыре - две на первом этаже и две наверху, - но, как и повсюду в СССР, квартиры превратили в коммунальные, благодаря чему дом мог вместить пять-шесть семей. Мы делили кухню с еще одной семьей, которая - втроем, а потом и вчетвером - занимала одну комнату. У нас же было две смежных комнаты с дровяной печкой (см. главку "Сараи, дрова"). В доме были водопровод и канализация, но, конечно, о горячей воде не приходилось и мечтать. Для мытья посуды, стирки и прочего воду нужно было греть на газе, который мы получали в баллонах. Один баллон стоил 1 рубль 60 копеек. Их нужно было заплатить в сберкассу, и через несколько дней специальная служба привозила баллон с газом, которого хватало на месяц. На самом деле баллонов было два. Один был подсоединен к трубке, подававшей газ на наш второй этаж, а другой баллон стоял рядом в специальном металлическом шкафчике во дворе у лестницы. Когда газ в одном баллоне заканчивался, мы сами подсоединяли трубку ко второму баллону, и вот тогда и надо было платить, чтобы привезли новый полный баллон. Эта система работала хорошо, и я не помню случаев, чтобы мы оказались бы без газа. Удивительно, что за все это время никаким хулиганам не пришла в голову мысль поджечь баллоны и посмотреть, что будет.
Пока дом был заполнен жильцами, в нем было тепло: он был добротно сделан, его бревна не гнили. Все проблемы начались тогда, когда семьи стали получать новое жилье и выселяться, а новые жильцы больше не въезжали. Я не помню, в какой последовательности и как долго это происходило - наверняка несколько лет, - но в конце концов я и Жора остались в доме одни. Вот тут и начались проблемы. Опустевший нижний этаж перестал отапливаться, а это значило, что зимой в сильные морозы вода в трубах замерзала. Смутно помню, как я спускался на пустой первый этаж и поливал там замерзшие трубы кипятком или заливал кипяток в замерзшую раковину на нашей кухне. В общем, водоснабжение всегда удавалось восстановить. Зимой на ночь воду в кухонном кране вообще не закрывали, поскольку все же проточная вода замерзает медленнее. Из щелей в наших комнатах снизу поднимался холодный воздух, и мы заделывали их замазкой, клали какие-то коврики, но это мало помогало. Чтобы хоть как-то облегчить положение, в выселенную квартиру под нами притащили некую конструкцию типа решетки из металлических прутьев и подсоединили ее к электропитанию. И эта штуковина, бывшая постоянно под напряжением, грела комнату и хоть немного отодвигала неизбежное замерзание водопровода. Такое можно было делать еще и потому, что в условиях советской безалаберности никто не позаботился о том, чтобы перекрыть подачу электричества в квартиры, из которых все выехали. Мы не преминули воспользоваться этой оплошностью жилконторы и на своем этаже: длинный провод подавал нам бесплатное электричество из соседней квартиры, питавшее наш постоянно включенный электрический обогреватель (еще один пожароопасный прибор!). Надо учесть при этом, что проводка в доме была крайне ветхая, никогда не чинилась, но, тем не менее, работала исправно. Разве что иногда вылетали пробки, но с этой простой операцией - поставить новый жучок - я легко справлялся сам.
Газовый балон.
Вот так мы и прожили несколько последних зим в доме на Московском шоссе. Есть, есть какая-то сила провидения, которая решает, чему быть. Мы не только ни разу не испытали ничего и близко похожего на пожар, но нас и ни разу не ограбили, хотя по советским меркам в доме было чем поживиться – у нас было много книг и иностранных пластинок. Замки были чисто условные, грабителя они не остановили бы, но, видно, у дома был свой ангел-хранитель.
Евгений Янушевич.
Керосинка.
Но до 1960 года не было никакого газа, были керосинки, которые потом сменили более совершенные устройства – керогазы. Керосинка, существовавшая, видимо, с начала ХХ века, была устроена на простом принципе - там был резервуар для керосина и два фитиля. В откидном корпусе имелось окошко из слюды, через которое можно было следить за тем, как горит огонь. Помню, что слюду для этого окошка было не так просто купить, ее с большим трудом доставали. У нас на кухне были две керосинки – наша и соседская. Нагревалось и варилось на них всё очень медленно и, кроме того, все кастрюли и чайники были сильно закопченными. Естественно, нужен был керосин. За ним ходили в керосинные лавки, которые в Пушкине сначала располагались в бывших сторожевых будках у ворот некогда существовавших богатых усадьб. Впоследствии открылись хозяйственные магазины, где продавался среди прочего керосин. Стоил он недорого, кажется, 55 копеек за литр по-старому, или 5-6 копеек по-новому (после 1961 г.). За керосином ходили с бидоном на 5 литров. Бидоны – наш и соседей – стояли в коридоре. В кухне была воронка, нужная для заливания керосина в керосинку. Иногда было неясно, сколько осталось керосина и, чтобы замерить уровень, в отверстие заливки опускали скрученную в трубку газетную бумагу. Я не помню, как умудрялись нагревать на керосинках большие количества воды, например, для стирки или мытья детей.
Позднее, в конце 50-х, появились керогазы. В отличие от керосинки, там был круглый цилиндр, в котором происходило расщепление и горение керосина. Керогаз, конечно, был более совершенным нагревательным прибором. Он уже не коптил, однако создавал своеобразный чад, распространявшийся на всю кухню. Вместе с керогазами появились и так называемые чудо-печки – круглые кастрюли с застекленным верхом, в которых пекли пироги и прочую выпечку.
И керосинки, и керогазы стояли в кухне на кирпичной дровяной плите, покрытой клеенкой. Но в некоторых случаях плиту растапливали и пользовались имевшейся там духовкой. Приблизительно в 1960 году плиту разобрали, кирпичи выбросили. Вместо нее установили плиту газовую, и это было тогда в диковинку.
